«Розовая горилла» и другие рассказы - Роман Кветный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Со Здоровым он был дружен с детства. Во время бурной юности они частенько делили друг с другом последний стакан водки и корку хлеба. Поэтому Лео, как любезно называли Леонтия друзья, не мог не предоставить в распоряжение Здорового скромные возможности своей сторожки.
Когда наши герои постучались в дверь, им открыл высокий худощавый брюнет испанского типа. Одет он был скромно: голубые спортивные штаны, на шее висел милицейский свисток. Это и был Лео, который имел вид марафонца, только что закончившего дистанцию.
– Много работаешь? – спросил Здоровый.
– Очень устаю, – устало ответил Лео и проводил друзей в свою комнату.
Там находились две очаровательные блондинки, в беспорядке разбросанные на раздвинутом громадном диване. Одна была в синей юбке, а другая – в красной кофте. Друзья весело уснули с девушками, а усталый Леонтий улегся на полу.
Ночью их разбудил стук в дверь.
– Кто это? – спросил Лео.
– Я, Псов…
– Лео, не пускай его, он тут все опошлит, – закричал с дивана Здоровый.
Псов еще некоторое время постучал, потом, так ничего и не добившись, со словами: «Иду к деду», – удалился.
Проснувшись, Здоровый вспомнил, что сегодня должен вернуться из командировки Хезопопов. Подкрепившись оставленной убежавшим по своим делам гостеприимным Лео, бутылкой кефира с булочками, друзья набрали номер и, услышав голос члена Союза писателей, поздоровались:
– Здравствуйте, Ярополк Иванович, это те два скотовских поэта, с которыми вы познакомились в прошлом году на юге.
– Ну как же, помню, помню. Вот что, ребятки, до вечера я буду занят, ну а в 19-00 жду вас у себя. Там и поговорим. Вас это устраивает?
– Да, да, Ярополк Иванович. Спасибо. Будем как штыки.
Оставшееся до вечера время наши герои убили в Эрмитаже, где Здоровому особенно понравился потолок, а Ядд провел несколько часов в ожесточенном споре с экскурсоводом по поводу существования занозы в ноге у мальчика из знаменитой скульптуры Микеланджелло. Хезопопов встретил друзей очень приветливо. Они пили кофе, беседовали о проблемах литературы, женщинах, футболе, читали свои стихи. Причем знаменитому поэту понравились мотивы гражданственности, уже начинающие звучать в произведениях Ядда и Здорового, он забрал у них рукописи стихов, обещал посодействовать напечатанию, но отметил, что это дело не быстрое и не простое, и о результатах сообщит им в письме. Поздно вечером скотовчане покинули Хезопопова, немного неудовлетворенные, но обнадеженные.
Оживленно беседуя, они спускались по лестнице, когда навстречу, не обращая на друзей никакого внимания, пошатывающейся походкой протащился Псов, ведомый под руки Нани. От него пахло денатуратом, лицо отливало всеми цветами радуги, а маленькие уши горели ярким алым пламенем.
Псов шагнул в открытую дверь Хезопоповской квартиры, со словами:
– Привет старым партизанам, – обнял появившегося на пороге поэта и скрылся в комнатах.
Ядд и Здоровый еще некоторое время потоптались на лестничной площадке, но в квартире было тихо и они вышли, удивленные и ошарашенные в теплую июньскую ночь.
В глубине двора протяжно выли кошки.
Глава Х. Преступление и наказание
Мелькают женские тела…
Мелькают руки, ноги, бедра.
И кожа, что как снег бела,
И что чернее, чем смола,
И груди полные, как ведра,
Мелькают женские тела.
Мелькают женские тела…
Мелькают ночью, на рассвете,
В дворцах, сараях и в газете
Мелькают женские тела.
Мелькают женские тела…
Мелькают толстые, худые,
Уже в летах и молодые.
И в городах, и край села
Мелькают женские тела.
Где-то далеко прокричал петух. Из-за горизонта выглядывало солнце, а по мокрой росистой траве цветущего луга шагал Бабников. Рядом шла корова, которую он пас. Проведав родителей, он заехал в село к бабушке, где гостил уже несколько дней. Бабников окинул взглядом синий утренний луг, вспомнил как еще ребенком здесь бегал, резвился, рвал цветы, пил из родника.
Пахли травы, теплые лучи взошедшего солнца нежно ласкали лицо, а невдалеке, повернув к нему рогатую голову, жевала корова. Под ногой трещал кузнечик, а Машка все не шла. Машка – девушка лет двадцати, доярка, крупная, грудастая, с ясными голубыми глазами. С ней Бабников познакомился вчера во время утреннего выпаса. Но вот показалась характерная Машкина корова, а за ней и сама девушка с веткой вербы в руке.
– Здравствуй. Маша, – поздоровался Бабников и пожал розовую, пухлую, пахнущую парным молоком ладошку.
Постепенно они разговорились. Бабников узнал цены на поросят, похвалил пшеничное поле, заверил Машку, что при отсутствии дождя урожай будет хорошим, затем рассказал о том, как он любит природу, пение птиц, сельские пейзажи, прочитал стихотворение Ядда:
Эта связь людской души с природой
Так на диво чудно удалась,
Между матерью и сыном после родов
Я еще такую видел связь…
И не знал о чем распространиться более, так как Маша вдруг непонятно от чего покраснела.
Солнце поднималось все выше и выше. Оно высушило росу и начинало припекать. Маша спряталась в тень одиноко торчащего дуба. Бабников подсел к ней и попытался обнять, но получил звонкую, увесистую затрещину. С дуба посыпались желуди, а из глаз – искры.
– Все вы одинаковые! – возмутилась Машка и убежала к своей корове.
«Сегодня же в Скотовск!» – решил внезапно вспомнивший о Таньке Бабников и потянул упирающееся животное по дороге в деревню, к бабке.
А в это время за городом в ресторане «Лесной берег» в бешеном танце извивались Танька и седоватый брюнет по имени Эдик, обладатель собственной «Лады» и велюрового пиджака.
К концу вечера они вышли с двумя бутылками шампанского и сели в машину. Взревел мотор. Эдик с места рванул в лесную чащу. Найдя подходящий тупик, он выключил мотор и открыл шампанское. Кругом было темно как в Нигерии. Темнота, вино, молодая кровь. Этого оказалось достаточно. Эдик вынул подушку и разложил кресла. Ложе было подготовлено, и Таньке осталось только изменить, изменить Бабникову. И она это сделала. Нельзя сказать, чтобы легко и бездумно, как может показаться на первый взгляд. Нет, она на секунду заколебалась, но Эдик настоял, а дальше… Таня об этом уже не думала.
Вернувшись в Скотовск поздним вечером и не застав Татьяну дома, Бабников так перенервничал, что не смог уснуть. Встретившись с ней на следующий день, он поставил вопрос ребром: «Где ты была?». Таня упала на колени и рассказала все как было, ничего не приукрашивая. Бабников мужественно выслушал все до конца, слизал языком с нёба слюну, собрал ее в комок и, плюнув в содрогающееся от рыданий тело, вышел. Нашел гараж, вывел свою машину, осмотрел ее, проверил бензин, постучал по шинам, затем, захватив охотничий нож, не спеша поехал по вечернему шоссе за город.
В ресторане «Лесной берег» обычно проводил вечера Эдик. Здесь и остановился Бабников, сунул за пояс нож и, застегнув на нижнюю пуговицу пиджак, открыл дверцу. На небе сияли звезды, воздух был чист. Он глубоко вздохнул, огляделся и решительно направился в светящуюся дверь.
Эдик
